Клео Одзер(Sheila Lynne Odzer, 6 april 1950 – 26 march 2001) – написала книгу Goa Freaks: My Hippy Years In India о своей бурной жизни в Гоа в середине-конце семидесятых годов, в которой описала реальные события, происходившие с ней и людьми ее окружавшими в те времена.
Многим реальным людям, описанным в книге Клео, не понравилось подробное описание их жизни для широкой публики, поэтому отношение к ней среди старых Фриков сильно негативное. Считается, что именно она «спалила» Гоа и за него принялись власти и турагенты, но некоторые считают, что именно благодаря ей, они открыли для себя эти места и безмерно ей за это благодарны. Для одних она- american bitch, а для других- queen of Goa:)В конце 90-х годов Клео вернулась в Гоа после десятилетнего перерыва зная, что она смертельно больна, где и умерла в 2001 году от СПИДа.
В 2000 году Клео снялась в документальном фильме Маркуса Роббина — Last Hippy Standing. В процессе съемок фильма, Маркус взял у нее интервью, лишь малая часть которого попала в фильм. Мы предлагаем вашему вниманию перевод полного текста этого интервью.
Интервью Маркуса Роббина с Клео Одзер
Январь 2000 г., Гоа, Индия
ЕВРОПА: ЭПОХА ХИППИ
Маркус: Что вы можете рассказать о хиппи?
Клео: Ммм… Хиппи…Это было такое движение, они представляли собой набор идеалов. По большей части, они выступали в ответ на войну во Вьетнаме. Это был бунт против войны. Это был 1965-й год, и в то время мне было всего лишь пятнадцать. Я не разбиралась в политике, но я понимала, что они вещали. А по телевидению можно было видеть, как расстреливают и убивают людей, и я понимала, что так не должно быть… Я имею в виду, было очень тяжело видеть, как умирают люди. И я не понимала, что иногда война может быть справедливой, а иногда – нет, я не знала этого. Всё, что я знала: «Война – это неправильно». Вот так я думала. Я была против войны, и всё, что мне оставалось – «Включись,Настройся, Улетай». Чем я и занималась.
Итак… Хиппи выглядели определённым образом. Мы должны были своим видом показывать, что мы против привычных устоев. Для мужчин это означало длинные волосы, для женщин – длинные платья и определённый стиль… Вы могли взглянуть на определённый стиль одежды и сказать: «Это хиппи», и это значило, что мы хиппи, что мы против войны, мы обладаем иным менталитетом. Мы были против устоев, мы были против работы, мы были против всего, что все нам талдычили, мы не знали, что было правильно, а что – неправильно, мы должны были только решать сами для себя. (В те времена я так не думала, я думаю так теперь). В то время я просто говорила: «Я против Общества». Это и делало меня хиппи. Моя одежда, моё мировоззрение.
Я не помню, когда впервые услышала слово «фрики», но это было какое-то время до того, как я попала в Индию. Я узнала о новом типе людей – были хиппи и были фрики. И фрик был хиппи, только в сто тысяч раз больше. Это прилично. Вы знаете, как говорят, “С Уолл Стрит – во фрики”? Хиппи – вот тут, Фрик – на этом краю, а Уолл Стрит – вот здесь. Так что фрики являются самыми выраженными хиппи. И когда я приехала в Гоа, я услышала, что люди там называли себя фриками. Теперь я больше не была хиппи, это мне никогда в голову не приходило; я была фриком. Значение тоже самое, но фрик – это хиппи побольше (смеётся)… Хиппи-плюс. Хиппи-плюс – это фрик.
Маркус: Почему вы уехали из Штатов?
Клео: Я уехала из Штатов, потому что … (смеётся), всё просто, мне надо было работать. Я не хотела работать. Я родилась в очень богатой семье. Шофёр отвозил меня на лимузине в школу, я ходила во французскую школу, у меня была гувернантка, няня, у нас была повариха, у нас было всё. Потом мой отец умер, от болезни Паркинсона, когда мне было шестнадцать. И до этого времени никто мне ничего не говорил про деньги… работу. Они даже не упоминали мне об этом. Я не представляла, что кто-то должен работать и зарабатывать деньги, работать, чтобы зарабатывать деньги. Поэтому когда я потеряла этот источник доходов, это был сильный шок.
Вдруг я должна работать. А у меня не было никакой… работы. И никто… и моя мама… не знал ничего об этом. Никто в этом ничего не понимал. И у меня не было никаких навыков. По правде говоря, я уехала, потому что «Работать? Я? Вы хотите, чтобы я работала?» (смеётся) Я имею в виду… Кто будет убираться в моей комнате? Я никогда даже не знала, как застилать постель! Я не знала, как мыть пол! Я не знала, как надо работать. Поэтому основной причиной была необходимость работать, а эмоционально… Я была подавлена этим распадом даже несмотря на то, что это произошло за несколько лет до отъезда. Что-то сломалось внутри меня. И я просто уехала. Я сказала: «Я уезжаю навсегда». Я знала, что есть движение хиппи, которые путешествуют по всей Европе.
Итак, я купила билет в один конец в Париж, и я приехала туда, мне кажется, с парой сотней долларов. Я купила машину за двадцать пять долларов! (смеётся) И я раскрасила её, она стала такой красивой с большим смайликом на капоте, с разбитым яйцом на крыше и приведением на багажнике. Я ужасно водила машину, и для тех, кто ехал за моей машиной и нажимал на гудок, у меня было приведение, которое показывало «Пошёл ты!» (смеётся) Страховки не было, это было путешествие хиппи, так называемое hippie trail. Нас была группа из десяти хиппи. Мы катались везде. По Европе, Японии, по некоторым странам Азии. Это было настоящее всемирное движение, хиппи движение, а не просто американское. Путешествие проходило и в Европе. И мы попрошайничали, просили милостыню. В Париже… Я ездила на машине, а затем стала работать моделью. Я была слишком невысокого роста, чтобы быть моделью в Штатах, но в Европе, в Испании, я заработала немало денег. Я была блондинкой. (смеётся) Им не нравились синие волосы (смеётся), им нравились блондинки. Поэтому у меня было много работы в качестве модели, но я также продавала ЛСД. Затем я отправилась в Парк Бонго, который тоже был частью движения hippie trail, и я жила в Парке Бонго летом.
Я поехала в Данию, и мы так беззаботно жили. В Амстердаме на заводе Heineken каждый день в полдень можно было получить пива столько, сколько сможешь выпить, и даже какие-то закуски. Так я питалась. (смеётся). А потом я целый день могла ходить по сто раз в ванную. Это была такая типа организация хиппи. Для хиппи у нас была сооружение. Все знали, где живут хиппи. У нас был разрушенный дом… разрушенный, я имею в виду, заброшенное здание, которые мы называли Christiana, он находился в Копенгагене. И там жило много хиппи. Около шестисот хиппи. По всей Европе было очень много хиппи, настоящее хиппи движение, эпоха хиппи.
Маркус: Чем вы занимались целыми днями в те времена? Опишите один день.
Клео: Я просыпалась, обкуривалась и валялась. Если это было в Амстердаме, на ланч мы отправлялись на завод Heineken, а потом шли в парк, встречались с клёвыми парнями, тусовались, курили марихуану, употребляли ЛСД, просто веселились. Это было чистое удовольствие. В Амстердаме был ночной клуб Acht Auf, и около шести часов я отправлялась клянчить деньги. В нынешние времена это кажется диким, а в те дни просить денег было частью культуры, культуры хиппи. Это было не то чтобы «О, попрошайка…» Если ты был хиппи, ты просто просил: «У вас не найдётся для меня двадцати гульденов?» И ночью я шла на дискотеку. Я искала какого-нибудь клёвого парня, и если находила, мы занимались любовью, такая была жизнь. Секс, наркотики…. Рок-н-ролл к тому времени отошёл!
Маркус: И затем вы поехали в Грецию?
Клео: Из Амстердама, где стало холодно. Стало так холодно, а потом я узнала, что в Израиле началась война. Мои родители – евреи, я – атеистка, но мои культурные корни еврейские, поэтому я решила: «Я пойду на войну, я буду волонтёром на войне». Я слышала, что многие волонтёры жили в киббутце. Я продала машину, нет, я не продавала машину, я её отдала. У меня было двадцать пять долларов, и я купила билет до Тель-Авива. Я жила в киббутце около двух месяцев и работала. Работать… это не очень просто для меня. Потом около трёх месяцев я работала моделью в Тель-Авиве, я так заработала много денег, потому что опять же им нравились блондинки (а не синие волосы!). Потом я жила в домике на дереве в Нуэбе, Синай, в после Израиля я услышала про Грецию.
Я поехала в Грецию и узнала о пещерах на острове Иосе. На лодке я прибыла на Иос и там узнала, что дорога в пещеры пролегает за пределами деревни, в двух часах ходьбы. И мне приходилось добираться до своей пещеры по два часа каждый вечер. Надо было взобраться на гору, и там была моя красивая пещера среди скал. Я зажигала свечку и была там совсем одна, в этой прекрасной пещере, ночью, в спальнике. Иногда я слышала шум. Обычно это была овца или какое-то другое животное, а я выходила (вздыхает) и говорила: «Что это? Нет, я не боюсь, тут ничего нет». Но обычно страха не было… А мир был таким прекрасным местом. Большую часть своей жизни я чувствовала, что нет никаких опасностей, в мире нет зла, которое хочет причинить мне вред. Ммм… в этом месте мне просто было хорошо находиться. А из Греции я отправилась в Индию! Я узнала о…
Маркус: Почему Индия? Что такого было в Индии?
Клео: Когда я жила, я думаю, в Греции, там я прожила в общей сложности семь месяцев. И именно в Греции я услышала слово «фрики». Они отличались от хиппи. Я даже не понимала до конца, в чём было различие, но я знала, что оно было. И с этим словом ассоциировалась … Индия, так я узнала об Индии. Я узнала про фриков в Индии. И однажды я увидела объявление об автобусе, который ехал из Афин в Гоа. Индия! Я никогда не слышала о Гоа, я ничего не знала о Гоа. Но автобус ехал из Греции в Индию, и я сказала: «Я еду». Это было очень дёшево. За пару недель до отъезда я записалась на этот автобус, стоило это пару сотен долларов. Путешествие заняло около шести недель. Мы проехали через Турцию, Иран, Афганистан (которого теперь нет), Пакистан, Индию и Гоа. (Маркусу) Мне нужно в ванную. Давайте тут остановимся.(смеётся)
АВТОБУС ХИППИ: ИЗ ГРЕЦИИ В ИНДИЮ
Клео: (продолжает) Путешествие по суше в Индию было невероятным. И это был грандиозный опыт на протяжении всего пути, дорога туда заняла целых шесть недель. Каждый этап пути что-то менялось, люди были такие бедные, а потом всё беднее и беднее и беднее, и санитария всё ухудшалась и ухудшалась. Туалеты становились всё хуже и хуже. Я не представляю, как люди прилетают из Лондона прямо в Гоа или прямо в Индию. Не могу представить. Мне приходилось приспосабливаться в течение всего пути, шаг за шагом, шаг за шагом. Наша первая остановка была в Стамбуле. Туалеты там были невероятные, туалетов не было на каждом этаже, а только через этаж. Воды на полу было досюда, представляете, с чем она была намешана! Приходилось ступать по этой отвратительной жиже, пока идёшь в туалет, где дверь не запиралась, он был общий, они не пользуются туалетной бумагой, поэтому стены были в отпечатках рук, измазанных дерьмом. Это была Турция, первая остановка за пределами Афин. Это был всего лишь первый шаг на пути в новый мир. И первым этапом, где пришлось приспосабливаться. Путешествуя по Европе одинокой девушкой, я не сталкивалась ни с какими проблемами, кроме итальянцев. О, итальянцы воистину ужасны; они липнут к тебе!
Но я никогда ничего не боялась, путешествуя в одиночку, пока мы не оказались в мусульманской Турции. Однажды мы остановились, чтобы сходить в туалет, туда зашли три женщины, а несколько мужчин пошли за нами. Это было жутко. Я очень испугалась. Они ничего не сделали, но они могли бы. Мне кажется, несколько мужчин пришли из автобуса. Это было моё первое знакомство со страхом – быть женщиной, путешествующей в одиночку. А в автобусе, он был старого образца, туалета не было. У меня маленький мочевой пузырь, и мне очень часто приходится ходить в уборную. Ночью автобус мог остановиться, чтобы водитель выпил чашку кофе. Все в автобусе спали, а я выскакивала наружу из задней двери. И я всегда так боялась, что водитель вернётся и уедет, не понимая, что одного пассажира не хватает. Такое с ним однажды случалось, я об этом позже узнала. Водителей звали Джулиан и Том. Они рассказали, что однажды они действительно потеряли пассажира. Меня они не потеряли, но я всегда очень боялась, когда бегала в туалет посреди ночи, что меня бросят в Турции на какой-нибудь просёлочной дороге в темноте ночи. Девушка, путешествующая одна, без паспорта. (смеётся) Я одна, в каком-нибудь городишке. В исламской стране, если ты женщина без паранджи и рядом нет мужчины, ты лёгкая добыча. (смеётся) Они сделают с тобой что угодно. Что захотят, то и сделают. Поэтому я так боялась, но ничего не случилось.
Потом у меня была другая проблема, как я уже говорила, у меня маленький мочевой пузырь, поэтому мне приходится часто ходить в туалет. Я обычно тщательно слежу, сколько пью жидкости и рассчитываю так, чтобы я могла вовремя попасть в туалет. Другой побочный эффект маленького мочевого пузыря – это то, что ты можешь получить заражение мочевого пузыря, цистит. Я начала заниматься сексом в пятнадцать лет. А половые связи я начала, когда мне было семнадцать. (И, кстати, секс до этого был лучше, но это уже другая история). Когда я села в этот автобус, мне попалось место около молодого парня, мы типа были парочкой. Но у нас не было возможности побыть вместе до Ирана. До окончания Ирана. Мы получили номер в гостинице на двоих и сдвинули кровати. Мы легли в постель, я дотронулась до него, и у него оказался такой огромный член! Я сказала: «О, нет!». Я сказала: «Не пойдёт! Я не могу», потому что у меня случаются заражения мочевого пузыря, и это, например, происходит, если у мужчины слишком большой член и мы занимаемся сексом, и он как-то не так ударяет мой мочевой пузырь. Я просто не могла этого допустить, потому что из Ирана мы ехали через Афганистан, Пакистан, Индию, и я не могла допустить заражения, поэтому я сказала: «Не пойдёт», и этим наши отношения закончились. Но после того, как я путешествовала те три с половиной года, у меня случалось много заражений мочевого пузыря, а это очень болезненно (смеётся). Минус свободной любви – эти маленькие неожиданные инфекции. А заражения мочевого пузыря – это одна из моих проблем.
Наш автобус ехал через Пакистан, и наша первая остановка была в Амритсаре, где я увидела Золотой Храм и попробовала кремовое яблоко. Это было прекрасно. О, это было так прекрасно попробовать новый фрукт и увидеть такую красоту, как Золотой Храм. Это опыт, который невозможно описать, новый фрукт, о существовании которого ты даже не знал, и что-то настолько красивое, как Золотой Храм. Затем мы проехали через Тадж-Махал, затем Бомбей, а нашей конечной точкой пути был Гоа. Это был автобус хиппи, который ехал напрямую в Гоа. Автобус приехал на пляж Калангут, и мы там высадились и все разошлись. До того момента я не осознавала, что была одной из тех, кто путешествует в одиночку. Я сказала: «О!» После того как я провела в компании шесть недель, я вдруг оказываюсь совсем одна, в Калангуте. Это был такой момент, когда говоришь: «Ого, и что теперь?» Я сначала типа увязалась с водителем автобуса на несколько дней. А потом я нашла дорогу через горы на пляж Анжуна. И сказала: «Я дома».
ИНДИЯ: ФРИКИ В ГОА
Маркус: (задаёт вопрос)
Клео: О! Я вышла из-за холма с пляжа Бага и сразу попала к Джо Банана. Я искала себе дом. Я увидела его и сказала: «Вот где я хочу жить». Я спросила Джо Банана, есть ли тут дом, а он сказал: «Нет, тебе надо поискать где-то ещё». Я сказала: «А могу я тут вещи свои оставить?», он сказал: «Да». Поблизости сидел парень, который сказал: «Я тебя раньше видел». Я спросила: «Где?» [уточняет] Нет, нет, нет. Там сидел парень, и я его спросила: «Ты знаешь, где я могу найти дом?» Он посмотрел на меня и сказал: «Ты мне уже задавала этот вопрос». Я спросила: «Где? Быть такого не может». Он сказал: «На Иосе, в Греции. Ты выходила из города, а я входил, и ты спросила меня: «Где я могу найти пещеру?», тем же самым голосом». Это было просто невероятно. Это был тот же самый человек, которого я встречала на Иосе, когда искала пещеру. А теперь я была тут в Индии и искала дом. Какое совпадение!
Туалеты… это было… Мне пришлось ко многому привыкать в течение шестинедельного путешествия из Европы в Индию. Санитария, еда, гигиена, туалеты. Туалеты для меня были одной из самых больших проблем. Когда ты продвигаешься на восток, туалеты становятся всё более и более отвратительными! (смеётся) После следов рук, измазанных в дерьме, на стенах, можно было предположить, что это самый ужас. Но нет, стало ещё хуже. А когда я приехала на пляж Анджуна, там оказалась система туалетов для свиней, всё очень опрятно, люди ходят сверху, свиньи ходят снизу, они едят дерьмо. Но они не едят туалетную бумагу. Поэтому мне постоянно напоминали: «Не пользуйся туалетной бумагой! Свиньи не едят туалетную бумагу». А у меня всегда была туалетная бумага, и я её там оставляла, понимала, что делаю неправильно, но мне было наплевать. (смеётся) Я тоже сама себе фрик.
Маркус: Какое было ваше первое впечатление?
Клео: Когда я впервые увидела море, оно было таким красивым. Весь пляж Анджуна был как сон, моя фантазия. До сих пор слезы на глаза наворачиваются, когда я об этом думаю. Слёзы радости, потому что это было так красиво. Это было нечто настолько прекрасное, что… Я не представляла, что я мечтаю о таком. Я не знала, что такое существует. Я смотрела на произведение искусств и говорила: «О, Боже, как красиво!» Не только море вызывало такие эмоции, а ещё фрики. Они были голые. Они были обнажённые. Они лежали на пляже, группа парней играла в волейбол, они отбивали мяч, и их пенисы слегка подпрыгивали, а я говорила что-то типа «Оу, вау, класс!» Все эти обнажённые люди, они играли во фрисби, а когда ты кидаешь фрисби, ты голый, твоё тело двигается, а тут это красивое море и пальмы, они были все такие юные, они мне все казались юными, они казались мне… (смеётся) Я такой ребёнок!
Когда я нашла это местечко, это был важный этап моей жизни. Оно поразило меня в сердце. Потому что всё это было таким прекрасным, они олицетворяли такое… Эти люди обладали свободой, чтобы быть голыми. Они все были фрики. В то время там не было никаких туристов. Только эта группа фриков. Обнажённых. Быть голым значить быть свободным. В том, чтобы быть голым на пляже и не думать о том, кто смотрит на тебя, столько свободы. Это так о многом говорит. Тебе не надо объяснять «Почему все эти люди голые?» Ты просто понимаешь, что здесь происходит нечто большее, здесь царит свобода, которая позволяет людям быть голыми.
Они были семьёй, они знали друг друга, они махали друг другу, они были в воде, они выходили из воды, они тут и там сидели вместе на южном конце пляжа Анджуна. Я не знала, что все эти годы я скучала по этой семье. Они были тем, что было нужно мне, а я об этом не знала. Я знала…. что это была свобода, которую я даже не представляла. Я так или иначе слышала о разных проявлениях свободы, но я не знала, что существует такая свобода. Я видела море и эти обнажённые тела, и они были… они были в такой гармонии, с этими пальмами, чайками, фрисби, этими подпрыгивающими маленькими пенисами, когда они отбивали мяч. (смеётся) Это было произведение искусств, это было так красиво, эта была такая прекрасная картинка свободы.
Маркус: Мне сложно в это поверить…. А как вы присоединились к этой сцене. Просто вышли из-за холма, спустились на пляж и сказали «Привет»? Что вы потом делали? Это было просто?
Клео: Мне ещё вот что поразило. Я покинула Джо Банана и пошла дальше по пляжу Анджуна в поисках дома, я встретила людей, моющихся у колодца, они были голые с мылом, шампунем, я прошла мимо, а они просто сказали «Хай». Я шла дальше и встречала других людей, которые шли по тропинке и говорили «Хай». Никто не смотрел в сторону, как будто меня не существовало. В Нью-Йорке, знаете ли, люди ведут себя как анонимы, ты никому не смотришь в глаза, потому что таким образом ты вторгаешься в пространство другого человека. А здесь все, кого я встречала, видели меня. Они видели меня, я была человек, я была друг. Они мне улыбались, они приветствовали меня, моё место было здесь. Не было вопросов, сомнений, что этот человек может не оказаться моим другом, это была мгновенная дружба… безусловная дружба. Они ничего от меня не хотели, я ничего не хотела от них. Я была просто… их другом.
Маркус: Вы помните кого-нибудь из них? Может, кто-то из них по-прежнему там?
Клео: У меня невероятная судьба, вещи просто происходят так, как происходят. В первый день я гуляла по пляжу Анджуна, я дошла почти до конца и поняла, что забыла задавать вопросы по поводу жилья. Я спросила у первого попавшего у меня на пути парня, это было почти в конце пляжа, там, где скалы, и я сказала: «Ты не знаешь, где я могу найти дом?» И он сказал: «Конечно, у меня есть дом». Его звали Рам Дасс, он был немец, он не был тем знаменитым Рам Дассом, своё имя Рам Дасс он получил в Пуне (Индия), от… Бхагвана. И он просто дал мне… Он как раз собирался в Пуну на неделю, а мне нужен был дом, а тут был он, и у него был дом для меня. У меня появился дом, и я в него заселилась. Он был с женщиной Рози, сейчас Рози уже умерла, у неё был ребёнок, и я до сих пор поддерживаю контакт со многим людьми тех дней, и они рассказали мне о ребёнке. Этот ребёнок – часть нашей семьи. Потому что Рози была частью нашей семьи, и Рам Дасс был частью нашей семьи, поэтому… даже если мы не знали кого-то конкретно, мы знали связующих нас людей.
Клео: Когда я оказалась в этом доме, я почувствовала: «Это моя судьба». Когда я нашла этих людей, я нашла общину. Я не знала, что я нуждаюсь в этом в своей жизни. Община людей похожих на меня, я же чувствовала, что я так во многом отличаюсь. А найти этот красивый пляж и этих голых людей… И свободу, и идеалы, и я не знала, что они у меня были, но они были частью движения хиппи, и они стали моими идеалами. Я даже не знала, что они есть у меня. Но я попала сюда, и всё это просто собралось в одном месте. Я была там в этом доме, я была частью этой общины, и они просто приняли меня. Я была одной из них, я чувствовала такую полноту. Я была так счастлива. (со слезами на глазах) Это было так радостно. Я чувствовала такую полноту. Я нашла это, я дома! У меня было это чувство «Я дома!», и у меня никогда не было такого чувства раньше. У меня была община. (смеётся). Моя жизнь в семье это другая история (смеётся). Это не было домом. А это было, это был мой дом, и я просто так хотела быть одной из них. И я была!
Мне просто нужно было как бы понять их стиль жизни, как они жили. И я видела, что фрики отличаются от хиппи тем, что у них были деньги. Они постоянно рассказывали о тех местах, где они были в прошлый сезон дождей, потому что люди сюда приезжали на бОльшую часть года, а когда наступал сезон дождей, они ехали в какое-нибудь другое экзотическое место. Поэтому у них были деньги. Несмотря на то, что они были голые, у них были драгоценности, у них было много драгоценностей, на талии – античные индийские украшения, и на шее. И у мужчин были драгоценности, и было много кокаина. Денег хватало на кокаин, и каждую ночь были пати, пати, пати, пати! Каждую ночь на пляже были вечеринки, а перед вечеринкой на пляже мы шли к кому-нибудь домой, и там раздавали кокаин. Вся жизнь крутилась вокруг кокаина. И я правда никогда не думала, откуда эти люди берут деньги, я просто не интересовалась, откуда люди берут эти деньги. Всё о чём я думала, было: «Я дома, я здесь останусь навсегда, это моя жизнь».
Затем… наступил сезон дождей, (смеётся), и я случайно узнала, как люди зарабатывают деньги. У меня кончились деньги, я была в Бомбее, я оставила какое-то количество денег, не знаю, может быть, дорожные чеки долларов на шестьдесят, и мои фотографии в качестве модели у кого-то в Бомбее, и их украли! Я была в гостинице для фриков, есть несколько гостиниц, которые считаются гостиницами для фриков, и я остановилась в одной из них. Я вышла на улицу, поняла, что у меня нет денег, все, кого я знала, уехали, и я типа задалась вопросом «О нет, и что мне теперь делать?» Вот она я, потерянная, никогда бы не подумала… Я никогда не думала, что окажусь за пределами Гоа. (смеётся) И вдруг начался сезон дождей, и что мне нужно было делать, чтобы найти деньги?
И прямо тут, в фойе, прямо на ступенях гостиницы, я увидела друга, Кадыра, которого я знала по Гоа и который был членом нашей семьи. Я сказала: «О, Кадыр, у меня нет денег, что я буду делать?» А он сказал: «Шшшш, не волнуйся. Не волнуйся об этом». Он отвёл меня наверх в комнату, там был мой друг Эшли, и Моника из Норвегии, и ещё люди, и они дали мне поесть и сказали: «О, тебе нужны деньги. Вот 500 рупий», а я сказала: «Я не знаю, когда смогу вернуть их». А они сказали: «Не волнуйся об этом, вот ещё 500 рупий». (смеётся) Там был кокаин, мне все давали кокаин и я чувствовала: «О! Они моя семья, я в безопасности, я дома, всё в порядке». А потом я узнала… что эти люди зарабатывают деньги контрабандой наркотиков. Они спросили меня, не хочу ли я съездить в Канаду и взять с собой…
ИНДИЯ: ЖИЗНЬ КОНТРАБАНДИСТОВКлео: Жизнь на пляже.. пока я жила в Гоа, вся эта пляжная жизнь в Гоа, на Рождество, Новый Год, пока не пришёл сезон дождей, всё крутилось вокруг кокаина, все употребляли кокаин… вечеринки… у всех был кокаин, все угощали друг друга кокаином. Кокаин был нашим наркотиком. Когда я попала в тот номер в гостинице Бомбея, мне предложили поесть, денег, кокаина, это было как чай, кофе и булочки. (смеётся) Это было нормально, понимаете, ты получал еду, получал деньги, получал кокаин. (смеётся) Это было частью жизни. Я никогда не задавалась вопросом, откуда они брали деньги, а тут вдруг узнала.
Маркус: Вас это волновало?Клео: В мой первый сезон в Гоа на пляже никогда не было полицейских, ни одного. И из того, что я знала, это было легально. В Бомбее я побывала во многих опиумных притонах. Опиумный притон был на каждом углу. Морфий можно было купить в аптеке. Фармацевтический кокаин тоже можно было купить в аптеке. Наркотики не казались незаконными, полицейские никогда не появлялись рядом. Наркотики не были… мне не казалось, что я делаю что-то незаконное, в тот первый год. Это не было… Нагота не была незаконной, наркотики не были незаконными. У нас была свобода делать то, что мы хотим… поэтому… после еды, денег и кокаина я снова подняла свой вопрос: «У меня нет денег. Как я могу их заработать?» И Кадыр сказал: «Я знаю, как ты можешь заработать 5000 долларов. У меня есть чемодан, очень хороший, я сейчас покажу тебе его, он такой красивый. Ты отвозишь чемодан с гашишем в Канаду. А Дэвид, ты знаешь Дэвида?» О, я знала Дэвида, он такой красавчик! (смеётся) Дэвид был действительно хорош. «Да, да, я знаю Дэвида». Он сказал: «Дэвид тебя встретит». (Мне кажется, первым местом был Монреаль). «И он даст тебе 5000 долларов, и ты вернёшься в Индию». Я сказала: «Супер!» И в ту ночь, сидя у себя в номере – у Кадыра, Эшли и Моники такой хороший номер, с балконом, а у меня был грязный номер, с отвратительным одеялом на кровати. И я думала: «Вот как они зарабатывают деньги». Вот каким образом фрики Гоа были фриками Гоа. Они зарабатывали деньги контрабандой наркотиков. И если я тоже этим займусь, я стану настоящим фриком Гоа, я буду одной из них. Вот как они это делают, и я стану их частью. Итак, я была очень счастлива.
Маркус: А не были ли вы как-то разочарованы, узнав, что этот рай, эти фрики Гоа получали финансирование посредством контрабанды наркотиков? Наркотики, контрабанда наркотиков, что вы думали обо всём этом?
Клео: Моей первой мыслью, когда он рассказал мне о контрабанде наркотиков, была (дышит с трудом) «Меня могут арестовать? Это же незаконно!» А потом я подумала, нет, это наш стиль жизни. У нас другие ценности. Мы не считаем законы о наркотиках справедливыми. Я никогда так не считала. Когда мне было пятнадцать, мы курили марихуану, как часть нашего движения хиппи, мы курили бананы, в Центральном Парке, марихуану, это было целое движение, наркотики… Они были частью движения хиппи, частью моей культуры. Движение хиппи, антивоенное движение, длинные волосы, это всё было… наркотики были частью всего этого.
Поэтому когда дело дошло до зарабатывания денег с помощью наркотиков, меня пугал вопрос: «А что если меня поймают?» Но я никогда не думала, что я делаю что-то неправильное. Я никогда так не думала. Потому что наркотики были моей культурой… мы были против войны, мы были против притеснения негров, потому что расизм был одним из наших мотивов, права женщин были ещё одним нашим мотивом, у нас было много мотивов, в которые мы верили от чистого сердца. И так сложилось, что наркотики были частью этого движения. Поэтому я не верила в то, что контрабанда наркотиков – это неправильно. Потому что это был один из тех законов, одним из аспектов общества, с которым я не была согласна. Я не была согласна с расизмом, я не была согласна с дискриминацией женщин, я была не согласна с войной во Вьетнаме, и я не была согласна с законами в отношении наркотиков. Поэтому с этим у меня не было проблем.
Клео: Наше общество было основано на том принципе, что мы проводим сезон – то, что мы называем «Сезон» – в Гоа, а в сезон дождей нужно было заниматься делами, мы зарабатывали денег и ехали тусить в Авису или на Бали, или куда-нибудь в тропические места, жить как короли и королевы, а потом возвращаться в Гоа. Поэтому каждый год мы занимались этим бизнесом, в первый год я совершила несколько поездок и стала разбираться в этом деле, и у меня появились деньги…
Маркус: (Задаёт вопросы о её нынешних представлениях о Гоа, наркотиках и законе).
Клео: За годы, проведённые в Гоа, был один момент, когда у меня были конфликты с полицейскими. На самом деле, в Австралии была женщина-полицейский и меня там чуть не поймали. И в тот раз это было впервые, когда я столкнулась с тем фактом, что я нахожусь по другую сторону закона. А мне всегда нравились полицейские. Я знаю, что многие из движения хиппи зовут полицейских «свиньями». Я – никогда, мне всегда нравилась полиция, потому что с точки зрения женщины, полиция существует для того, чтобы защищать меня, поэтому я никогда не выступала против полиции. Поэтому в том случае в Австралии, когда у меня возник конфликт с той женщиной, я осознала, что я нахожусь по другую сторону закона, и это меня сильно шокировало, я не хотела быть изгоем. Но я по-прежнему верила, что я поступаю правильно, я по-прежнему полагала, что законы о наркотиках несправедливые. Я по-прежнему верила в это. Поэтому даже сейчас, когда я позиционирую себя как «изгоя», я по-прежнему считаю, что эти законы несправедливы.
Маркус: Опишите одну из своих поездок в Канаду…
Клео: Первая поездка… другая женщина должна была идти первой, но она… что-то не так было с её паспортом! Поэтому я должна была пойти первой. И … большая ошибка! Я узнала это, о, я узнала! Я никогда этого не забуду. Перед тем как ехать в аэропорт, Кадыр дал мне большую дорожку кокса. Это была ошибка! Потому что когда кокс заканчивает действие, ты начинаешь нервничать, а это не то время, когда можно нервничать, когда ты ждёшь в очереди на регистрацию. И мне не хватило времени, потому что пришлось платить за превышение веса. Мне пришлось бежать в банк, чтобы обменять деньги в рупии, затем бежать назад и говорить: «Это мой багаж», и всё в последнюю минуту, я была на грани нервного срыва, я была разбита, я последней садилась в самолёт, они вынуждены были держать для меня самолёт. А я только думала: «О нет! Никогда! Никогда я не буду нюхать кокаин перед подобными путешествиями».
А потом я приехала в Монреаль, там был Дэвид, в своём красивом обмундировании, вельветовой одежде, он выглядел таким красивым. Ещё там был Джанки Роберт и Тиш, этих двоих я встречала в Гоа, так я была со своей семьёй, я была со своей Гоа семьёй, и мы ходили в ночной клуб и кушали вкусную еду в дорогом ночном клубе, и мы чувствовали превосходство перед остальным миром. Потому что мы нашли «это», мы нашли рай. И мы нашли образ жизни идеальный для нас. И я была так счастлива, я была просто так счастлива.
Клео: Большинство разговоров фриков Гоа крутились вокруг случаев, когда их почти поймали (смеётся).
Маркус: О чём?
Клео: Военные истории, случаи, когда нас почти поймали, и случаи, когда мы были близки к тому, чтобы быть пойманными, это было очень частой темой наших разговоров, шуток, историй, которые мы рассказывали. И моей любимой историей, которую я всегда рассказывала, была о том, что я всегда говорила, что никогда не полечу в Нью-Йорк, потому что я сама из Нью-Йорка. Если я лечу в Канаду, меня не досматривали на таможне, а если я лечу в Нью-Йорк, меня обыскивают. И в тот раз я вынуждена была лететь через Нью-Йорк, и наркотики были спрятаны в коробке с красками. Это было несколько лет спустя, я перевозила героин. В начале, я возила только гашиш. И он был вделан в чемоданы. В этот раз у меня был фунт героина в коробке красок. А эта коробка с красками была действительно хорошей, в ней были маленькие тюбики с красками и кисточки, а если по ней постучать, казалось, что там пусто. Это было очень здорово. Мы много часов потратили, чтобы поместить весь этот героин в это пустое отверстие. Я проходила через таможню и меня спросили: «Откуда вы летите?» Я сказала «Португалия», потому что я меняла паспорта в Португалии. А один парень из них говорит: «Вы разве не из Индии летите?» И в этот момент я подумала, что он знает, потому что он бы не задавал этот вопрос, если бы не знал. Поэтому мне пришлось изменить свою историю, и я сказала: «Да, да, прошу прощения, я еду из Индии».
Но в тот момент я понимала, я … чёрт, у меня проблемы. Они просматривали багаж всех остальных пассажиров, а мою сумку они не просмотрели, они отвели меня в заднюю комнату, а я только думала: спокойно, спокойно, надо держаться, ещё ничего не кончено, пока они ничего не нашли. Знаете ли, спокойствие (смеётся), пока ты точно не знаешь, что ты умер. Они вошли, и они раскурочили чемодан. Они порвали его на части, он больше уже не был чемоданом. Они оторвали боковые стороны, потому что они, видимо, знали о прежних чемоданах с гашишем. Мы укладывали гашиш вдоль краёв. Но в этом чемодане не было гашиша. В нём был героин, что ещё хуже, но они этого не знали. Они раскурочили чемодан на куски и были очень разочарованы. А когда они стали доставать вещи… Я полагаю, все они думали, что ещё один человек обязательно обнаружит наркотики.
Поэтому когда они вынимали вещи, они не были особо внимательными. Я наблюдала за ними и за коробкой с красками. Внутри себя мне хотелось громко крикнуть: «Чёрт подери!», но снаружи я была очень спокойна и говорила типа «Окей, окей», я была на чеку, и после того, как они ничего не нашли, они сказали той женщине: «Запакуйте назад». Но я знала, что когда она увидит коробку с красками, она может спросить: «Что это?». Я смотрела в другую сторону, но слушала её голос, я внимательно следила, куда адресованы её слова, и на что она смотрит, потому что я знала, что если она смотрит в этом направлении, она не смотрит в другом. Поэтому когда она говорила, и когда дело дошло до коробки с красками, я слышала, что её голос говорит в другом направлении. И я думала: «Окей, окей, всё в порядке». Она упаковала вещи и ничего не нашла. Она ничего не нашла! Фу! Сложно было вытаскивать чемодан, потому что он уже не был чемоданом, а просто грудой деревяшек и застёжка. Я села в такси и… я сделала это… я это сделала. Вот такая военная история! Ужас, жуть!
Книга Клео Одзер “Фрики Гоа. Моя хиппи-молодость в Индии” переведена на русский язык Василием Караваевым. Приобрести можно у него же.
